Охота, охота! Сказочно-манящее слово, таинственное и загадочное, полное чудес и необыкновенных приключений! Десятки лет открываю и листаю живую книгу природы и не перестаю удивляться чудесному и неизведанному. До сих пор отдаю предпочтение ходовой охоте, так хочется увидеть и узнать побольше, побывать там, где ещё не успел побывать, увидеть то, что было скрыто временем и пространством. Редкий день в течение охотничьего сезона не бываю на природе, благо, что для этого лишь нужно выйти за город. Как праздник души - поездки в леса за реку Урюк, Кукбаш, Савка, Зимзя, Талгыскан... Давно уже там не живут люди. Охотники и то редко тревожат просторы сосновых и берёзовых горных лесов. Рябчики и тетерева, глухари и, конечно же, наш символ - медведь. Башкортостан - родина и последний уголок бурзянской бортевой пчелы, а глухие леса - край не пуганных медведей. Вспоминаю одного из них, хозяина лесов на Кукбаше. Он был не самый крупный, жили там и посолиднее, но этот пережил время отгонного скотоводства рядом с людьми. Каждую весну встречал табуны, худой, клочкастый. Всё лето бродил вокруг Кукбаша, что говорить, и ломал скот, за что и носил в могучем теле позеленевшую пулю 28-го калибра. В июне люто дрался с соперниками из-за самок, один клык был сломан, другой - треснут вдоль... Перестали пасти скот на просторных полянах Кукбаша и Зимзи, не нужны стали дармовые привесы, но по привычке ежедневно обходил он, как хозяин, поляны, заросшие травами выше его роста...
В тот раз приехали мы на Кукбаш уже поздно, в темноте. Сварили ужин, чуть-чуть выпили, много поговорили, и так не хотелось вставать в сером, раннем, промозглом рассвете... «Ладно, пойду один!» - говорит мой отец, не спалось ему что-то этой ночью. Я быстренько оделся и за ним. Обошли все поляны за речкой, промокли до нитки, но ни глухарей, ни медведя не видели. Перешли речку, стали подниматься на бугор, за которым расстилалась огромная поляна под метким названием Полигон. Бросил я взгляд в дальний её конец... Медведь! Достаю бинокль: обходит он поляну по редколесью, движется не спеша в нашу сторону. Отец шепчет: «Эх, небольшой, плохо...». «Ну-да, - говорю, - небольшой, чуть поменьше лошади». Лежим, ждём. Дошёл он до края леса, постоял и, перейдя лесную дорогу, спустился в низину у реки, заросшую берёзами и пожелтевшей, в мой рост, травой. Заметил я берёзку, за которой скрылся медведь, выждал чуть-чуть, и за ним, по тропе... Крадусь, не дышу, ищу его взглядом на бугорке, что за речкой. Вдруг навстречу мне раздвигается трава - и вот он, во всей красе: почти чёрный, огромный... Увидел меня, слегка развернулся вправо, встал ко мне, как по заказу, левым боком и смотрит... Плавно поднимаю ружьё, прицеливаюсь под лопатку, плавно жму на спуск. Грохот выстрела, дым плывёт меж берёз, медведь падает как подкошенный! Подбегает отец: «Что? Не попал?» Медведь с трудом подымается, пытается идти в нашу сторону... «Стреляй теперь ты!» - говорю удивительно спокойно отцу. Он патроны перепутал... Стреляю медведю в грудь, кровь бьёт струёй, он взревел и начал биться, укатал всю траву, пока не затих... Бегут наши товарищи (до избушки было-то всего 300-400 метров). Коля в отчаянии: «А я картошку чищу, а я-то картошку чищу!»
Вот и опустел Кукбаш без хозяина... Правда, заметили мы в этом году, что разрыта земля на бывшей карде, видно один из потомков Хозяина, повинуясь инстинкту предка, обходит домик под соснами. Что же, время придёт, поближе познакомимся...